Четвертый фильм Андрея Звягинцева оказался едва ли не самой обсуждаемой картиной последних лет — и все это еще до официального кинопроката.
История, заявленная до премьеры картины на Каннском кинофестивале как притча, на проверку оказалась предельно скучным (в документальном смысле) социальным высказыванием. Этого от автора «Возвращения» и «Изгнания» и — особняком — «Елены» — ждали, пожалуй, меньше всего. Но получилось исключительно оно, даже несмотря на попытку режиссера разродиться эпичностью за счет суровых северных пейзажей и навязчивых аллюзий.
Автомеханик с золотыми руками Николай живет в очень непростой обстановке. Его вторая жена Лиля не находит общего языка с сыном от первого брака Ромой, а в мальчике уже вовсю бушует подростковый бунт. Впрочем, семейные конфликты временно отходят на второй план, когда мэр небольшого приморского городка на севере, где живет Николай с семьей, решает прибрать к рукам их дом, мастерскую и земельный участок. Николай, убедившись, что честным путем своего никак не отстоять, просит о помощи своего старого армейского друга Дмитрия, который стал крупным адвокатом в Москве.
Главное, что стоит отметить в «Левиафане», — заметное превалирование содержания над формой. Если в «Елене» наблюдался определенный баланс — пусть не идеальный — а «Возращение» и «Изгнание» казались герметичными «вещами в себе», то новый фильм Звягинцева больше похож на социальный комментарий. Само это определение ни в коем случае не диагноз, но та нарочитость — особенно зная про художественные возможности и, чего уж там, талант Андрея Петровича, — вызывает недоумение.
Вроде бы и великолепный оператор Михаил Кричман, ответственный за картинку всех фильмов Звягинцева, на месте — особенно это видно в живописных панорамах и общих планах убитого в хлам Прибрежного, но сами по себе эти «красивости» пропадают втуне, когда в кадре появляются актеры и начинает звучать речь.
Не секрет, что уловить современный русский язык в кино не удается почти никому. Чудовищное смешение неологизмов, заимствований и упрощений превращает диалоги в хаотичную кашу, совладать с которой могут лишь немногие сценаристы. Звягинцев с Олегом Негиным, к несчастью, не из числа — попытка артикулировать идеи с помощью «ударных» фраз заставляет невольно вспомнить об актерском прошлом режиссера, особенно ту часть, когда ему приходилось сниматься в рекламе.
С таким материалом даже прекрасные актеры, а работы Серебрякова, Лядовой и Вдовиченко вышли действительно отличными, вязнут в очевидности и шаблонности, которыми оборачивается всякая попытка оживить отечественное социальное пространство. Тем более когда рядом для сравнения есть виртуозный мелкий бес в исполнении мало с кем сравнимого комедийного артиста Мадянова. Как же тут сопереживать «униженным и оскорбленным», когда антагонист получается настолько ярче?
На этот вопрос фильм «Левиафан», впрочем, как и на многие другие, конечно же, не дает ответа. Но еще печальнее оказывается то, что Андрей Звягинцев, в середине 2000-х казавшийся той самой необходимой и живительной свежей кровью в нашем кинематографе, незаметно и уверенно выбрал самый распространенный путь в современном кино: комментировать реальность, а не создавать новую. Зато шансы на «Оскар» в таком случае оказываются высоки, как никогда.